О причине дуэли без тайн и сенсаций
О последних днях жизни Пушкина написано ,пожалуй , больше томов, чем написал он сам.
Разумеется, все я не прочитал, да и нет в том нужды, а из того , что я читал о Пушкине , сложилась непротиворечивая версия о причинах его дуэли,
Известно, что бездомность преследовала поэта почти всю жизнь, даже в детстве, видимо из-за отношения к нему родителей, которые не любили его до конца жизни , он, по-настоящему, не имел родного дома. Поэтому Пушкин легко покинул стены родительского дома и ни разу в стихах не упомянул ни матери, ни отца. Он был человек без детства.
В Михайловское, родовое поместье его матери, он ехал , как домой, устав от скитаний и бедности. Однако Дом обернулся ссылкой, и, как бы для того, чтобы подчеркнуть противоестественность такого сочетания, родной отец имел, мягко говоря, бестактность взять на себя обязанности надзора над ссыльным сыном. Это привело к исключительно острым столкновениям между ними и, в конечном итоге, к отъезду из Михайловского родителей вместе с братом и сестрой.
Но если в молодости бездомность он переносил легко, то уже в конце 20-х годов у него появляется настоятельная потребность в семейном очаге, в собственном Доме. В "Путешествии Онегина" он писал: "Мой идеал теперь - хозяйка,/Мои желания - покой,/ Да щей горшок, да сам большой".
И вот, в 30-х годах, Пушкин обретает свой идеал : жена - первая красавица России, семья, дети, Дом, нет только покоя. К началу 1836 г. поэт оказывается в безысходном положении : цензурные преследования, невозможность покинуть Петербург, ни работать, оставаясь в нем, отсюда - безденежье, долги, к тому же - негласный полицейский надзор - все это привело Пушкина в то состояние напряженности , которое должно было закончиться взрывом. Тут появился Дантес.
П.Е. Щеголев в своей книге "Дуэль и смерть Пушкина" собрал колоссальный свидетельский материал, но не сумел им должным образом распорядиться, зажатый своей концепцией "поэт и царь". Его последователи - пушкинисты в погоне за мнимой "сенсационностью" прошли мимо очевидных, но интересных фактов.
Вот что вспоминает о Дантесе его сослуживец князь А.В. Трубецкой : "... За ним водились шалости, свойственные молодежи, кроме одной .... говорили, что он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним... Судя по тому, что он ухаживал за дамами, надо полагать, что в отношениях с Геккерном он играл пассивную роль..." Осведомленный биограф Пушкина П.В. Анненков резюмировал : "Геккерн был педераст, постоянно ревновал Дантеса". Косвенные свидетельства о нетрадиционной сексуальной ориентации Дантеса можно найти в переписке Карамзиных 37г.
Связь Геккерна и Дантеса, по-видимому, началась еще в Германии, где пересеклись пути следовавшего в Россию знатного и богатого дипломата и молодого авантюриста, который, как Хлестаков, застрял в гостинице без гроша и без всякой надежды расплатиться по счетам. Геккерн привез его в Петербург, взял в свой дом и начал энергично хлопотать о его карьере.
В результате чего он был зачислен корнетом в кавалергардский полк. Дантес , по выражению Павла Вяземского был "человек практический". Он понимал всю непрочность своего положения в Петербурге, и умело вызвав ревность Геккерна, вынудил его усыновить себя. После этого судьба Дантеса резко переменилась : из полунищего эмигранта он превратился в титулованную особу, богатого наследника и выгодного жениха.
Однако новое положение породило и трудности : положение новоиспеченных "отца и сына" было не только двусмысленным , но и скандальным, а в Зимнем дворце снисходительно относились к любому разврату, но не прощали скандалов. В таких условиях шумный роман со светской дамой был нужен Дантесу как опровержение порочащих его слухов. Предметом своих домогательств Дантес избрал жену Пушкина, которая была в зените своих светских успехов, и начал наглое и настойчивое преследование ее изъявлениями своей мнимой страсти.
Пушкин с негодованием отнесся к тому, что его личная жизнь становится предметом грязной игры гея и спровоцированного им взрыва светских сплетен. Ни чувства, ни убеждения Пушкина не могли примириться с тем, что его Дом, честь его жены, его человеческое достоинство, тот мир, который был для него основой и жизни и поэзии, распахнут для играющих чужой жизнью светских сплетников. Выход был один - в ноябре 1836 г. Пушкин решил драться с Дантесом на дуэли. Однако блестящий кавалергард струсил ! Дантес заявил, что его ухаживания имели предметом не жену Пушкина, а ее старшую сестру Екатерину, страстно влюбившуюся в красивого француза. Предложение было принято, и Пушкин взял вызов обратно. Дантес с нелюбимой и некрасивой женой, которую злые языки называли : "помесь иноходца и ручки от помела",
оказался в смешном и глупом положении, поскольку Пушкин сразу решительно отверг всякие семейные контакты с новоявленным родственником. Как писал Александр Карамзин своему брату : "...У Пушкина была минута торжества : он утопил в грязи своего врага и заставил его играть роль труса!..."Дантес понял, что заигрался и остался в дураках. Теперь надо было выпутываться из жалкого и смешного положения, доказывая, что то ли Дантес давно был влюблен в свою невесту, то ли он жертвовал собой ради репутации Натальи Николаевны. Чтобы поддержать эту версию, он продолжал демонстративные и скандально подчеркнутые ухаживания за женой поэта ( в то время, когда, по мнению А.А. Ахматовой, он ее уже ненавидел). Побуждения были другие, но стремление к общественной дискредитации Натальи Николаевны ради своих видов оставалось.
Только понимая тактику Геккернов, разгаданную Пушкиным, но оставшуюся совершенно вне понимания его жены, верившей в "возвышенную страсть", можно объяснить поведение Пушкина. Современники считали, что им движет ревность, - им двигало только отвращение!
Пушкин защищал свой Дом, свою святыню, на которой основано "самостоянье человека" от низости, коварства и разврата. Дантес руководствовался тривиальными и стереотипными приемами обольщения. Во французской "науке страсти нежной" было понятие "ширма". Пользоваться женщиной-ширмой для прикрытия интриг и разврата было излюбленным приемом Дантеса. Как после ноябрьского кризиса он использовал Екатерину Гончарову в качестве ширмы, не останавливаясь перед соображениями морали и порядочности (он их просто не ведал), так и Наталье Николаевне он видел лишь ширму. А она простодушно верила в "возвышенную страсть", жалела "бедного Дантеса" и , бесспорно, чувствовала себя польщенной,
став предметом такого пламенного чувства. Пушкин это прекрасно понимал.
Слепень , жалящий прикованного Прометея, превращает его жизнь в трагедию. Но разорвите ему путы, и сразу станет ясно, кто такой Прометей и что такое слепень. Трагедия Пушкина была в том, что он скован, а не в назойливых домогательствах случайного авантюриста. Дуэлью поэт разорвет все путы. Миг дуэли был его торжеством : он показал , что "с ним шутить накладно", что только жизнь и смерть по ценности соизмеримы со святыней его семейного очага. Вместо легкого водевиля, в котором собирались участвовать светские сплетники и молодые шалапаи из "веселой банды" золотой молодежи, он вытащил их на сцену трагедии, при безжалостном свете которой сделалось очевидным их ничтожество пигмеев.
Пушкин знал, что он не камер-юнкер и не некрасивый муж известной красавицы, - он Первый Поэт России, и его имя принадлежит истории. Бросив на стол карту жизни и смерти, он этой страшной ценой вызвал духа Истории , который явился и все расставил по своим местам. Пушкин еще не испустил последнего вздоха, а уже сделалось ясно, что масштабы, которыми теперь меряются его дела и имя таковы, что в свете их все геккерны и дантесы, бенкендорфы и николаи просто не существуют.
И, в заключении, строки из письма А. Карамзина: "... Гений, составляющий славу своей родины... был оскорблен чужеземным авантюристом - (бранное слово)...и когда он, исполненный негодования, заклеймил позором своего противника, тогда собственные его сограждане поднялись на защиту авантюриста и стали изрыгать хулу на великого поэта... Он страдал безмерно, он жаждал крови, но Бог , к нашему горю, судил иначе, и лишь собственная кровь поэта обагрила землю... Плачь , мое бедное отечество! Не скоро родишь ты такого сына!
На рождении Пушкина ты истощилось !.."
